Проблема распространения недостоверной информации и поиск способов противодействия ее распространению всегда будут актуальной темой для дискуссий, в связи с тем, что имеет место тонкая граница между посягательством на личные неимущественные права физического или юридического лица (далее – лица) в виде нарушения чести, достоинства и деловой репутации и правом другого лица на свободу мысли и слова, на свободное выражение своих взглядов и убеждений, что предусмотрено ст. 34 Конституции Украины, и правом получать и распространять информацию и идеи без вмешательства государства и независимо от границ, которое урегулировано ст. 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Поэтому складывается ситуация, когда праву на свободу мысли и слова, на свободное выражение своих взглядов и убеждений соответствует обязанность не распространять о лице недостоверную и порочащую его достоинство, честь или деловую репутацию информацию.

Суды уже традиционно обращаются к неновому постановлению Пленума Верховного Суда Украины от 27.02.2009 г. № 1 "О судебной практике по делам о защите достоинства и чести физического лица, а также деловой репутации физического и юридического лица".

Цитирование пункта 15 постановления Пленума ВСУ находим в современных правовых позициях Верховного Суда. В частности, Большая Палата Верховного Суда в постановлении от 12.11.2019 г. по делу № 904/4494/18 отметила, что юридическим составом правонарушения является совокупность следующих обстоятельств: а) распространение информации, то есть доведение ее до сведения хотя бы одного лица любым способом; б) распространенная информация касается определенного физического или юридического лица, то есть истца; в) распространение недостоверной информации, то есть не соответствующей действительности; г) распространение информации, которая нарушает личные неимущественные права, то есть либо причиняет вред соответствующим личным неимущественным благам, либо препятствует лицу полно и своевременно осуществлять свое личное неимущественное право.

Оценивая определенную публикацию, пост в социальной сети, пресс-конференцию или телевизионную передачу, важно установить, какие могут возникнуть трудности с доказыванием факта распространения недостоверной информации и каждая ли распространенная информация может рассматриваться в разрезе нарушения личных неимущественных прав лица.

В настоящей статье остановимся на двух аспектах, которые имеют большое практическое значение для эффективной защиты в делах о защите чести, достоинства и деловой репутации:

– фиксация факта распространения недостоверной информации;

– установление характера распространенной информации.

Работая с данной категорией дел, важно поставить вопрос сбора/фиксирования доказательной базы для обеспечения эффективной судебной защиты нарушенных прав и последующего опровержения недостоверной информации.

Со стремительным развитием интернет-технологий распространение недостоверной информации в сети Интернет стало обычным делом. Любое лицо может в один клик сделать в интернете публикацию, которой посягнет на неимущественные права другого лица. В то же время сотням, а может и тысячам людей эта информация моментально станет известна.

Учитывая то, как внезапно определенная публикация может появиться, так же неожиданно она может исчезнуть из сети Интернет, поэтому перед инициированием судебного процесса сначала необходимо надлежащим образом зафиксировать факт распространения недостоверной информации.

Сразу необходимо подчеркнуть, что распечатки снимков экрана не считаются убедительными доказательствами для суда, равно как и диски, на которые истцы самостоятельно записали видеофайлы.

Об этом свидетельствует неединичная практика Верховного Суда, где он констатирует, что обстоятельства дела, которые согласно закону должны подтверждаться определенными средствами доказывания, не могут подтверждаться другими средствами доказывания.

В частности, Кассационный гражданский суд в постановлении от 19.11.2020 г. по делу № 757/58702/17-ц отмечает, что представленные Истцом в суд 2 компакт-диска с видеороликами не являются записью эфира выпуска программы телевизионной службы новостей, потому что дата создания соответствующих файлов отличается от даты эфира. На что представитель истца указал, что на указанных выше компакт-дисках содержатся видеоролики, скопированные из сети Интернет, в то же время по указанным ссылкам в сети Интернет такие видеозаписи отсутствуют. В данном деле суд констатировал, что истцом не представлены доказательства выхода в телевизионный эфир телеканала выпуска программы и представленные истцом компакт-диски не являются надлежащими и допустимыми доказательствами такого распространения, что в результате повлекло за собой отказ в удовлетворении иска.

Кассационный гражданский суд в постановлении от 20.06.2019 г. по делу № 404/1691/16-ц, соглашаясь с выводами судов предыдущей инстанции, констатирует, что представленный истцом СД-диск, содержащий видеофайл, полученный самостоятельно с интернет-страницы, не является надлежащим доказательством распространения информации в эфире телеканала.

Поэтому в целях фиксирования факта распространения определенной информации до того, как она исчезнет и ознакомление с которой в порядке ст. 85 ГПК Украины будет невозможным, целесообразно осуществить фиксацию и исследование содержания веб-страницы в сети Интернет, которые оформляются в виде экспертного заключения, предоставляемого специальным уполномоченным субъектом по результатам произведенной фиксации и исследования содержания веб-страницы. Оформленное заключение может включать приложения в виде снимков экрана, отображающих содержание исследуемой веб-страницы, и цифровой носитель с записью видео, если недостоверная информация распространялась в видеоролике.

По этому поводу Киевский апелляционный суд в постановлении от 27.01.2021 г. по делу № 363/1835/19, мотивируя свой отказ в удовлетворении апелляционной жалобы, отмечает, что "в подтверждение распространения ответчиком в сети "Фейсбук" указанной информации, истцом представлен суду лист бумаги, на котором на затемненном фоне белыми буквами отображена указанная выше информация, под которой находится имя и фамилия ответчика.

Однако, как верно установлено судом первой инстанции, в силу вышеприведенных положений действующего гражданского процессуального законодательства, представленный истцом лист бумаги, который не содержит никаких данных о том, где именно, кем и когда оспариваемая информация была размещена, не является достаточным, надлежащим и допустимым доказательством, которое бы подтверждало факт распространения указанной в иске информации именно ответчиком, ведь, учитывая отсутствие любых других доказательств, к примеру, экспертного заключения, как официального письменного доказательства содержания веб-страницы, которое содержит информацию о дате и времени фиксации, а также информацию о доменном названии, которым адресуется веб-сайт, суд лишен возможности достоверно установить источник происхождения спорного материала и факт его распространения именно ответчиком".

Этот же суд в постановлении от 13.03.2019 г. по делу № 761/39429/14-ц, также мотивируя отказ в удовлетворении апелляционной жалобы, отмечает, что "Суд первой инстанции сделал правильный вывод, что хотя истцом в качестве доказательств и приложены к материалам дела диск, а также распечатка, которая, по мнению последнего, надлежащим образом подтверждает факт распространения указанной в иске информации, однако это не является достаточными, надлежащими и допустимыми доказательствами.

Других доказательств, которые подтверждали бы факт распространения указанной в иске информации именно ответчиком, например, надлежащим образом оформленного видеоматериала в ответ на жалобу о его содержании, что предусмотрено требованиями п. п. 4, 5 ст. 48 Закона Украины "О телевидении и радиовещании", экспертного заключения как официального письменного доказательства содержания веб-страницы, содержащего информацию о дате и времени фиксации, а также информации о доменном названии, которым адресуется веб-сайт, истец не представил".

При рассмотрении данной категории дел также возникает необходимость в установлении характера распространенной информации.

Поэтому в ходе рассмотрения дела судом для того чтобы определить, что распространение информации нарушает личные неимущественные права, необходимо установить, оспариваемые высказывания являются оценочными суждениями или фактическими утверждениями.

Таким образом, суд, рассматривая дело, должен произвести четкое разграничение между констатацией фактов и оценочными суждениями. Судебная практика на этот счет неоднократно отмечала, что "наличие фактов может быть продемонстрировано, достоверность оценочных суждений не поддается доказательству" (п. 46 решения от 08.07.86 г. по делу "Лингенс против Австрии" (Lingens v. Austria)), также суды подчеркивают, что "требование доказывать достоверность оценочных суждений невозможно выполнить, оно нарушает свободу мысли как таковую, что является базовой частью права".

В то же время в данной ситуации может помочь заключение лингвистической (семантико-текстуальной) экспертизы, в котором могут отражаться сведения о том, является высказывание фактическим утверждением или оценочным суждением, содержит ли это высказывание информацию негативного или положительного характера в отношении лица. Такой инструмент весьма удобен с той позиции, что до момента инициирования судебного процесса можно приблизительно оценить вероятность постановления судом решения об опровержении недостоверной информации. Но необходимо понимать, что такое заключение не панацея и в соответствии с положением ст. 110 ГПК Украины для суда не имеет заранее установленной силы, суд оценивает его вместе с другими доказательствами.

В Научно-методических рекомендациях по вопросам подготовки и назначения судебных экспертиз и экспертных исследований, утвержденных приказом Министерства юстиции Украины от 08.10.98 г. № 53/5 (далее – Рекомендации № 53/5), в частности в п. 2 раздела I, указано, что объектом исследования лингвистической экспертизы устной речи является продукт речевой деятельности человека, отраженный в письменной или устной форме (зафиксированный в видео-, фонограмме).

В соответствии с п. 2 раздела I Рекомендаций № 53/5 определено, что в рамках лингвистической экспертизы речи проводятся автороведческие и сематико-текстуальные исследования.

Пункт 2.2.2 Рекомендаций № 53/5 закрепляет ориентировочный перечень вопросов и задач, решаемых в ходе экспертизы устной речи, к которым относятся:

– Есть ли признаки подтекстового (или двоякого) толкования слов и высказываний в устной речи исследуемого лица?

– Содержатся ли в речи исследуемого лица публичные призывы (высказывания) к определенным действиям (указать, каким именно)?

– Содержится ли в речи лица информация положительного или отрицательного характера в отношении определенного физического или юридического лица?

– Является ли высказывание лица фактическим утверждением или оценочным суждением?

В то же время в соответствии с п. 2.1.2 раздела I Рекомендаций № 53/5 объектом семантико-текстуальной экспертизы может быть как текст (речь), так и его (ее) фрагменты, отдельные высказывания, слова, надписи, текстовые воспроизведения устной речи и т. д. Ориентировочный перечень вопросов, решаемых в рамках семантико-текстуальной экспертизы, в соответствии с рекомендациями, перекликается с вопросами, которые решаются в ходе лингвистической экспертизы устной речи.

В частности, Кассационный гражданский суд в постановлении от 22.07.2020 г. по делу № 638/1098/16-ц отмечает, что апелляционным судом учтены заключения судебной семантико-текстуальной экспертизы, в соответствии с которыми высказывания, хоть и выражены в форме отрицательного высказывания в отношении деятельности ЛИЦО_3, однако имеют в своей структуре как утверждения о фактах, так и оценочные суждения, а следовательно, они не могут считаться фактологическими. Таким образом, распространенная в отношении истца информация является оценочным суждением и соответствует принципам демократического общества касательно свободы выражения взглядов.

В постановлении от 16.10.2019 г. по делу № 642/3113/17-ц Кассационный гражданский суд, опираясь на заключение судебной семантико-текстуальной экспертизы, отмечает, что экспертизой письменной речи установлено, что высказывание в форме обвинения – отсутствуют, также отмечает, что состав правонарушения, наличие которого может служить основанием для удовлетворения иска об опровержении недостоверной информации, в данном случае отсутствует, поскольку лицом не распространялась недостоверная информация, а только высказались оценочные суждения.

Таким образом, согласно актуальной судебной практике можно утверждать, что эффективным способом опровержения недостоверной информации является в первую очередь надлежащее ее фиксирование, поскольку даже при условии реального распространения недостоверной информации, если до момента удаления она не была надлежащим образом зафиксирована, доказать свою правоту в суде будет невозможно.

Также для опровержения недостоверной информации целесообразно использовать такой эффективный способ, как лингвистическая (семантико-текстуальная) экспертиза, которая помогает установить наличие или отсутствие неотъемлемой части юридического состава правонарушения, а именно – распространение недостоверной информации в форме фактических утверждений.